Новая рубрика в нашем журнале: Эмиграция
Источник: Афиша
Новая героиня рубрики «Эмиграция», переехавшая в Лондон шесть лет назад, рассказала «Афише», как ведут себя местные бизнес-воротилы, сколько лондонцы платят за благоустройство своего района и почему, когда ты едешь в метро в костюме принцессы Леи, на тебя никто не обращает внимания.
Я родилась в Липецке, училась там до 16 лет, потом переехала в Москву и поступила на журфак МГУ. В Москве я прожила до 24 лет, а потом уехала в Лондон — в Англии я уже 6 лет.
Рассказ об эмиграции мне всегда приходится начинать с моей несложившейся личной жизни. В 24 года я вышла замуж за своего бывшего одноклассника, который к тому моменту уже жил в Англии какое-то время. Свадьба была в Москве. В школе с ним не встречались, после выпуска друг друга не видели много лет, а потом появился сайт «ВКонтакте» — мы встретились и очень быстро поженились. На четвертое свидание он приехал с кольцом. Мне кажется, что он просто хотел сэкономить: летать на свидания ко мне в Москву было дорого.
Тогда переехать в Англию было проще, чем сейчас: за последние несколько лет законы ужесточились. Раньше была учебная виза, которая позволяла студентам остаться здесь на год после окончания учебы и попробовать устроиться, — сейчас это отменили. Практически единственная возможность переехать — это если работодатель пригласит вас сам, лично займется оформлением бумаг и докажет, что вы сможете выполнить предлагаемую работу лучше, чем британец. И второй вариант — выйти замуж. В 2009 году я переехала в Лондон по супружеской визе и осталась. Довольно быстро получила гражданство — у мужа оно уже было. Мы прожили вместе 4 замечательных года, а потом совершенно неожиданно разошлись.
Когда я начинала работать (мой основной источник дохода — фотография), я зарабатывала меньше 10 тысяч фунтов в год, а все, что меньше этой суммы, налогами не облагается. Если зарплата у тебя высокая, то ты платишь 40%, и это уже чувствительно. Не могу сказать, что людям с высоким доходом живется труднее, чем с низким, но отчасти они чувствуют некоторую несправедливость.
Когда я жила в России, мне казалось, что у меня все впереди и что Москва — прекрасный город. Меня смущало то, что мне 23 года, а я не замужем. Казалось, что через пару лет всех хороших мужчин разберут. Но я любила Москву, чувствовала себя уверенной и независимой, у меня была своя маленькая кредитная машинка, мне нравилась моя жизнь.
Когда я переехала в Англию, я немного потерялась
Когда я переехала в Англию, я немного потерялась: с одной стороны, решено много проблем, есть муж, и я не должна думать о деньгах, с другой стороны, я вообще не понимала, что делать. Я с головой бросилась в домохозяйство, с рвением готовила и провела в таком режиме четыре года. Мне казалось, что я тупела. Со временем я начала снимать, потом решила сделать сайт, где могли регистрироваться фотографы со всего мира. Как только я его запустила, мы с мужем разошлись.
Многие спрашивали, не хочу ли я вернуться в Москву. Но я не понимала, что мне там делать. Здесь у меня уже был собственный проект, я хотела заниматься им и фотографировать — у меня росла база клиентов. К тому же у меня здесь друзья и собака. Лондон мне нравится больше, чем Москва, я к нему привыкла.
Когда я приезжаю в Москву как турист, мне все нравится. Когда я начинаю думать о квартирах, которые там сдаются, мне становится страшно. В Лондоне жилье стоит гораздо дороже, но если ты снимаешь квартиру или комнату, она обязательно будет приличной. Сараи с бабушкиной мебелью здесь не сдают. Здесь все удивляются, что к 28 годам я уже побывала замужем, а в Москве я, скорее всего, чувствовала бы себя престарелой леди. Тут все так живо, просто и понятно. Можно ходить на свидания, знакомиться.
После развода я зарегистрировалась на сайте знакомств. Ходила встречаться с американцами, французами и англичанами. Это отличный способ подтянуть английский. Я переживала по поводу своего акцента — у меня было русскоязычное окружение. Я, естественно, говорю по-английски, и меня понимают, но внутренней уверенности не было. Подумала, что в языковую школу идти глупо, а брать частные уроки — дорого. Лучший вариант — зарегистрироваться на сайте знакомств и просто ходить на свидания. Если человек пришел на встречу, значит, он в тебе уже заинтересован.
Русский акцент здесь воспринимается как очень милый, поэтому я совершенно не стеснялась. В результате я хорошо подтянула язык, стала себя чувствовать увереннее при знакомстве с другими людьми, начала поддерживать эти дурацкие смол-токи, которые, правда, до сих пор не люблю.
Потом расширился круг клиентов. Это были не только русские, но и британские заказчики. С умением говорить пришла какая-то легкость. Но Лондон тоже не простой город, здесь очень дорого: квартира с одной спальней будет стоить 1200 фунтов — это около 95 тысяч рублей. Либо ты можешь снять комнату в квартире со знакомыми, чем многие и занимаются, — это называется шерингом. И вот ты в одной комнате, подружка в другой, у вас общая кухня и гостиная. Так живет большинство моих неженатых друзей.
При этом, если у тебя есть понимание, что ты можешь и умеешь, обязательно все получится. Лондон открыт для новых людей и форматов, и здесь проще реализовать свою идею, чем где-то еще. У меня появилась мысль сделать сайт для русских в Лондоне, который теперь превратился в настоящий глянцевый журнал, который мы печатаем и распространяем. Теперь он доступен пассажирам бизнес-лаунжа British Airways. Я сама не летаю бизнес-классом, например, но летает журнал, который я делаю. Это классно.
Он издается для русскоязычной аудитории. Тираж — 4000 экземпляров. Производство одного номера нам обходится в сумму около 6000 фунтов. Распространяется он бесплатно, можно оформить подписку.
Первый номер мы выпустили благодаря краудфандингу — собрали 6000 фунтов. Мы сразу нашли двух рекламодателей — и они поверили в нас, не видя журнал, и дали рекламу. На второй номер мы полностью заработали рекламой, и сейчас готовим третий. Делать свой журнал тяжело физически, мы пока ничего не зарабатываем, все время, деньги и ресурсы тратим на производство. Но это правильная дорога — у нас есть аудитория, у которой есть потребности, и есть рекламодатели.
В Лондоне компании, ориентированные на русскую аудиторию, сталкиваются с проблемами — им негде рассказать о себе. Потому, когда появился наш журнал, многие поняли, что это отличный способ привлечь новых клиентов. Например, у нас размещается PolyClinica No.1 — это дорогая поликлиника для русскоязычных клиентов, в которой работают британские врачи. У нас рекламируются стоматологи, косметологи, производители черной икры и ряженки — они хотят выходить на британский рынок, но русскоязычная аудитория им более понятна.
Здесь очень большая русская диаспора. Иногда бывает ощущение, что, если бы все британцы покинули Лондон, мы бы остались сами по себе и все было бы нормально. У русских здесь есть свои школы, детские сады и магазины. При этом все соотечественники ассимилированы, у половины — английские мужья, жены, коллеги, то есть русская тусовка на сто процентов вписана в британскую. Еще здесь проходит много мероприятий, на которые все эти люди собираются: приезжают лекторы, музыканты, художники. Есть регулярные масштабные встречи русской диаспоры в пабе: на них собираются 300–500 человек — приходят, пьют пиво и разговаривают.
С бытовой точки зрения в Лондоне многое неочевидно. Например, меня до сих пор обескураживает стоимость некоторых услуг. То, что в России стоит три копейки, в Англии будет стоить половину зарплаты. Сантехника, например, нужно вызывать за месяц, и если в Москве его услуги обойдутся в тысячу рублей, то здесь это будет стоит 200–300 фунтов (20 000 рублей). То же самое касается содержания животных. У меня собака. Она должна быть обязательно привита, на ней должен висеть беджик с контактами владельца. Нужно обязательно платить собачью страховку — это стоит 18 фунтов в месяц. Если с собакой что-то случится и я буду лечить ее за свои деньги, я просто свалюсь — ветеринары здесь очень дорогие. Еще меня раздражает, что, помимо того что ты платишь за квартиру и за коммунальные услуги, два раза в год приходит service charge — счет за благоустройство района. Посадили цветочки, покрасили заборы около твоего дома — и ты этим всем наслаждаешься, пока не приходит счет. Два месяца назад он составил 1200 фунтов, а осенью я заплатила 1800 — около 160 тысяч рублей.
Здесь безумно дорогой, хоть и удобный транспорт. Я могу доехать до центра четырьмя разными путями: на поезде, который идет поверху, на электричке, на автобусе или на кораблике по Темзе. Первые дни здесь испытываешь шок от того, сколько у тебя денег уходит на транспорт. Самый дешевый проезд в один конец обходится мне в 2,30–2,70 фунтов — это 250 рублей.
Иногда бывает, что тебе надо куда-то ехать, а работники метро бастуют. Но тут все к этому привыкли. Как-то раз я попала в такую ситуацию: метро не работало, я пошла на лодку. Там была огромная очередь, ждать нужно было час.
Агрессии лондонцы не проявляют никогда и до последнего стараются избежать конфликтов. Они могут быть уставшими и недовольными, но все равно спокойными. Эта английская выдержка меня поражает. Есть представление, что англичане — это высокие белые мужчины в котелке и с тросточкой, но я говорю не только о них. Все мигранты — из Африки, из Индии, которые приезжают в Лондон, — тоже становятся такими. И я, например, в Москве тоже ругалась и возмущалась бы работой общественного транспорта, а здесь стою и понимаю, что сделать ничего нельзя.
За шесть лет в Лондоне мой менталитет поменялся. Например, я поняла, что толерантность — это такая штука, которую надо в себе воспитывать. Это как в йоге — сразу на шпагат не сядешь. Когда ты живешь в городе, где давно победила толерантность, ты не понимаешь, как можно по-другому. В чем смысл споров о легализации гей-браков? Для меня это настолько естественно, что никто не должен вмешиваться в твою жизнь со своими установками и ты можешь выбирать себе партнера сам, что это даже не повод для обсуждения. Почему люди в России не понимают этого? Почему они вообще решают, что нормально, а что ненормально? Любой спор на эту тему для меня болезненный, бессмысленный и странный. Когда я приезжаю домой, со мной начинают говорить о политике. Но что такое мое слово против тысяч слов, которые льются из телевизора?
И вообще я не понимаю, что происходит в России. Я не хочу ехать в страну, где за меня будут решать, делать ли мне аборт, с кем мне встречаться, что мне пропагандировать, а что нет. Я очень сильно привыкла к свободе. К свободе в работе — я работаю на себя, сама планирую, что происходит в моей жизни. У меня есть возможность прислушиваться к себе и понимать, что нужно именно мне. Здесь нет такого, что ты обязательно должен что-то успеть к тридцати, иначе жизнь не устроится. Я даже боюсь говорить в России, что работаю на себя, — потому что многие это воспринимают так: ах, значит, на работу тебя не взяли, это же нестабильно. Но ведь мои риски связаны с моими собственными решениями, а не с решениями какого-то работодателя.
Здесь многие занимаются благотворительностью — это естественная часть жизни. Не то чтобы специально посвящают этому много времени, но считается хорошим тоном участвовать в подобных делах. Самое массовое благотворительное мероприятие в Лондоне — Лондонский марафон. Я в прошлом году его пробежала, собрала 1500 фунтов для одной местной организации.
Бег здесь вообще национальный вид спорта. Все бегают — и в любую погоду. А личные машины, напротив, непопулярны. У многих они, конечно, есть, но больше для поездок за город или за покупками. В центр на машинах никто почти не ездит — очень дорого и неудобно.
Здесь удивительное чувство свободы. У тебя может не быть денег, но ты всегда можешь выбрать образ жизни, при котором они не так важны. Здесь, конечно, есть огромный рынок лакшери, на который есть спрос (в основном у приезжих русских, арабов и т.д.), есть и бизнес-миллионеры, и потомственные аристократы, в чьей среде деньги — часть жизни, но они далеко не главное в жизни города. Те же банкиры, которые ворочают миллионными сделками, ездят на работу на великах, заправляя брюки в носки, чтобы не цеплялись за цепь.
В обед едят сэндвичи из магазинов здорового фастфуда, сидят на улице на траве. Здесь можно оставаться «бедным художником» или зарабатывать — это одинаково здорово и это только твой выбор, никто не будет его осуждать. И перед законом, какой бы путь ты ни выбрал, будут все равны. Иногда, правда, доходит
даже до абсурда. Рядом со входом в дом моего друга, в проеме стены, поселился бомж — со всеми своими вещами, какими-то тележками и пакетами. И жильцы не могут ничего сделать! Даже официально, через полицию: бомж может жить там, где хочет, пока он не нарушает общественное спокойствие.
До тех пор, пока ты никому не мешаешь, никто не будет мешать тебе. И здесь настолько все привыкли к разнообразию, что никому даже в голову не придет обсуждать или осуждать кого-то. Мы недавно с другом ходили в Secret Cinema на «Звездные войны» — были одеты, соответственно, как джедай и принцесса Лея. Так вот, даже голову никто не повернул, хотя мы ехали в метро через весь город. Только дети громко обсуждали, похож мой друг на джедая или не очень.
